Процедура банкротства в России становится более прозрачной

Банкротство в России становится все более прозрачной процедурой, считает Валентин Чунин и проводит в доказательство своей позиции три последних тренда: изменение подходов к оценке работы арбитражных управляющих, цифровизацию налоговых органов в получении ценных доказательств и унификацию подходов к торгам в банкротстве.

Вознаграждение управляющих становится более обоснованным

В последние годы одним из главных трендов в банкротстве является ужесточение контроля за деятельностью арбитражных управляющих и изменение подхода к оценке их вознаграждения. Раньше при определении вознаграждения управляющего суды руководствовались лишь размером погашения требований кредиторов (в Законе о банкротстве закреплен только этот критерий).

Но в 2023 г. Верховный Суд РФ исправил эту несправедливость, указав, что при установлении вознаграждения суд должен оценивать личный вклад управляющего в полученный результат, а также фактический объем проделанной им работы. В зависимости от объема и сложности работы управляющего суд может увеличить размер фиксированной суммы его вознаграждения [1]. Суды стали оценивать фактически проделанную работу управляющих и учитывать сложность споров, что, в свою очередь, приводит к назначению более прозрачного и обоснованного вознаграждения управляющих.

Кроме того, с ноября 2024 г. в делах по заявлению ФНС налоговый орган выбирает управляющего через специальную процедуру, с учетом его рейтинга, который зависит от количества и продолжительности процедур, результативности торгов, процентного соотношения погашенных требований, фактов нарушения. Если эта система хорошо себя зарекомендует, то не исключено, что ее распространят уже на все дела о банкротстве. Соответствующий законопроект находится в Государственной Думе РФ с 2021 г.

Повышение роли «расследований» ФНС в делах о банкротстве

У Федеральной налоговой службы много информационных баз (СКУАД, АСК НДС, АИС НАЛОГ 3), которые позволяют раскрыть деятельность компании либо группы вплоть до конечного бенефициара. Кроме того, ФНС является агрегатором информации из МВД, ПФР, ФТС, ЗАГС и прочих ведомств и организаций. «Расследования», проведенные ФНС с использованием баз данных, суды принимают в качестве доказательств. Возможности налогового органа в банкротстве намного шире, чем у других кредиторов. Например, он может использовать в делах о банкротстве материалы налоговых проверок [2], более того, может получать информацию вне рамок налоговой проверки, а в случае необходимости истребовать информацию или документы по конкретной сделке у участников этой сделки или иных лиц (п. 2 ст. 93.1 НК РФ). Так, налоговый орган вправе в сжатый срок получать информацию о том, как именно перемещаются активы по сделкам должника. В последнее время в делах о банкротстве с участием налогового органа наметилась устойчивая тенденция к представлению таких документов в качестве доказательств [3]. Более того, в одном из дел Суд назвал получение выписки о движении средств (минуя судебное истребование) способом ускорить рассмотрение обособленного спора [4].

Документы, полученные налоговым органом в порядке ст. 93.1 НК РФ, как правило, используются для доказательства фиктивности правоотношений должника с третьими лицами. Эти сведения могут пригодиться для разрешения обособленных споров при включении задолженности в реестр требований кредиторов, оспаривания сделок, привлечения контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности.

Посмотрим на примерах, что именно и в каких спорах могут доказать документы налоговой:

1. Для доказательства привлечения к субсидиарной ответственности были использованы результаты выездной налоговой проверки, подтвердившие, что в бухгалтерской и налоговой отчетности отражались недостоверные сведения, которые причинили ущерб должнику [5].

2. Для доказательства направленности сделки на вывод активов налоговая инспекция использовала аргумент о фиктивности контрагентов. В первичной документации были указаны марки и номера машин, которые якобы перевозили грузы. Но эти машины не передавались в аренду либо передавались другому лицу, не являющемуся контрагентом должника [6].

3. Информация из базы данных налоговой службы стала дополнительным доказательством фиктивности сделки, поскольку спорная сделка никак не была отражена в налоговом учете и иных базах, фиксирующих движение активов должника [7].

4. Обжалуя действия конкурсного управляющего по выплате текущей заработной платы, налоговый орган представил сведения из информационных баз о том, что у должника не было работников, а значит, выплата зарплаты была неправомерной [8].

5. Налоговая инспекция доказала, что конкурсный управляющий привлек бухгалтера необоснованно, поскольку деятельность компанией не ведется, а бухгалтерская и налоговая отчетности являются нулевыми [9].

6. В одном из споров заявитель (ИП) ссылался на то, что его работник оказывал должнику юридические услуги, которые не были оплачены. Однако из налоговых баз стало известно, что у ИП не было никаких взаимоотношений с лицом, представлявшим интересы должника [10].

В случае налаживания взаимодействия между АУ и ФНС по поиску информации для максимального пополнения конкурсной массы процедура банкротства может проходить более эффективно.

Торги: унификация подхода

В последние несколько лет Верховный Суд РФ последовательно унифицирует вопросы, связанные с оспариванием таких торгов. Так, в 2022 г. Суд устранил дуализм обжалования результатов торгов. Раньше их можно было оспорить в судебном порядке в рамках дела о банкротстве или через УФАС (антимонопольный орган). Эти способы не зависели друг от друга, но обеспечивали одинаковый итог — отмену результатов торгов, конечно, если для этого имелись основания.

Но цели регулирования антимонопольного и банкротного законодательства отличаются, отметил Верховый Суд в Определении от 26.04.2022 № 309-ЭС21-27706. Цель антимонопольного контроля — защита публичного интереса, в то время как контроль за торгами по продаже имущества в процедуре банкротства должника преследует цель защитить частные интересы как самого должника, так и его конкурсных кредиторов. Следовательно, осуществление антимонопольного контроля за банкротными торгами в каждом случае требует обоснования со стороны антимонопольного органа с точки зрения реализации целей закона о защите конкуренции.

Теперь нижестоящие суды признают незаконными решения УФАС при удовлетворении жалоб на торги в процедуре банкротства. А УФАС по-прежнему принимает к рассмотрению жалобы на банкротные торги, но признает их необоснованными со ссылкой на Верховный Суд. Кроме того, Верховный Суд заполняет правовые пробелы в регулировании порядка проведения торгов, например по вопросам формирования лотов, должного описания выставляемых на торги активов, устранения конкуренции на торгах. При этом Суд делает акцент не только на правовую составляющую вопроса, но и на общий экономический смысл торговых процедур, что ранее в судебной практике не находило широкого распространения.

Позиции Верховного Суда, которые способствуют прозрачности и конкурентности торгов в банкротстве, также помогают отменить результаты неправомерных процедур:

1. Объединение объектов продажи в один лот должно носить объективный характер. Например, совокупность отчуждаемых активов отвечает признакам предприятия [11].

2. Нельзя разбивать функционально связанные объекты по разным лотам. На это Суд указал в деле, где нежилые здания, переданные в ипотеку залоговому кредитору, реализовывались отдельно от крановых конструкций, которые были вмонтированы в здания [12].

3. Одни и те же лица на первых и повторных торгах подавали ценовые предложения, перебивая предложения независимых участников, а затем отказывались заключать договор купли-­ продажи. Суд признал эту схему незаконной [13].

[1] Пункт 22 Обзора судебной практики по вопросам участия арбитражного управляющего в деле о банкротстве, утв. Президиумом ВС РФ 11 октября 2023 г.
[2] Пункт 13 Обзора судебной практики по вопросам, связанным с участием уполномоченных органов в делах о банкротстве, утв. Президиумом ВС РФ 20 декабря 2016 г.
[3] См.: Постановление Арбитражного суда Московского округа от 12.07.2024 № Ф05-3487/2024 по делу № А40-155928/2023.
[4] См.: Постановление Арбитражного суда Северо-­ Западного округа от 20.06.2022 № Ф07-6845/2022 по делу № А56-85312/2021.
[5] Постановление Арбитражного суда Поволжского округа от 09.08.2022 № Ф06-15338/2022 по делу № А49-8950/2021.
[6] Постановление Одиннадцатого арбитражного апелляционного суда от 02.12.2024 № 11АП‑12797/2024 по делу № А55-1840/2024.
[7] Постановление Арбитражного суда Московского округа от 30.09.2021 № Ф05-17132/2017 по делу № А41-66505/2016.
[8] Постановление Арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 26.03.2021 № Ф02-13/2021 по делу № А74-8535/2018.
[9] Постановление Арбитражного суда Московского округа от 21.02.2023 № Ф05-1245/2023 по делу № А40-178380/2018.
[10] Постановление Арбитражного суда Московского округа от 03.10.2024 № Ф05-17980/2024 по делу № А41-94207/2022.
[11] Определение ВС РФ от 03.02.2020 № 305-ЭС‑16-13381(4) по делу № А40-174619/2014.
[12] Определение СКЭС ВС РФ от 07.02.2019 № 305-ЭС16-15579 по делу № А40-216588/2014.
[13] Определение СКЭС ВС РФ от 26.10.2023 № 308-ЭС22-17506(4,5) по делу № А32-28030/2019.